Семья - среда, определяющая развитие психологической защиты
Формирование полноценной системы психологической защиты происходит по мере взросления ребенка, в процессе индивидуального развития и научения. Индивидуальный набор защитных механизмов зависит от конкретных обстоятельств жизни, с которыми сталкивается ребенок, от многих факторов внутрисемейной ситуации, от отношений ребенка с родителями, от демонстрируемых ими приемов защитного реагирования. В процессе взросления каждый индивид сталкивается с большим разнообразием ситуаций, вызывающих эмоциональные состояния, выражения которых чреваты дальнейшим конфликтом и дополнительной опасностью. В результате ребенок развивает механизмы защиты, представляющие из себя косвенные пути переживания эмоционального конфликта и совладания с ним.
В многочисленных исследованиях ранние межличностные взаимодействия ребенка однозначно оцениваются как определяющий фактор его дальнейшего психического развития и социальной адаптации. Анализируя литературные данные, можно выделить два взаимодополняющих взгляда на онтогенез психологической защиты через призму детско-родительского взаимодействия. Защитные механизмы возникают у ребенка как результат:
В широко известных экспериментах Г.Харлоу, новорожденных обезьянок разлучали с матерями и отдавали на "попечение" искусственным, "суррогатным" матерям, которые представляли собой проволочные муляжи или такие же куклы-муляжи, обтянутые бархатным покрытием. Лишенные материнской заботы и общения с другими животными, эти обезьянки, когда выросли, не умели себя вести в среде других обезьян, т.к. были либо излишне доминантными, либо, напротив, чрезмерно уступчивыми и подчиненными. Аналогично и у детей изоляция от матери или другого близкого человека в раннем детстве может привести к аномалиям социального поведения, повышенной уязвимости или усилению агрессивности и даже к снижению интеллекта ребенка. Таким образом, биологический смысл раннего запечатлевания (импринтинга) можно напрямую связать с образованием системы психологической защиты, при невозможности сформировать которую необратимо наступают изменения в поведении.
Под негативным воздействием со стороны родителей подразумевают недостаточное удовлетворение базовых потребностей ребенка. Так, если ребенок не имеет правильного и постоянного материнского ухода (не удовлетворяется потребность в привязанности и безопасности) у него быстро развивается болезненное состояние напряжения. В этих условиях младенец, лишенный ухода матери, в качестве защитной компенсации будет стараться стимулировать себя ритмическими движениями тела, например, стукаясь лбом или сильно раскачиваясь.
У холодных и безразличных матерей младенцы часто бывают напряженными, сопротивляющимися. Они даже сосать не хотят, а иногда становятся совершенно отчужденными, впадая в состояние, близкое к ступору (вариант реакции пассивного протеста). Вариантом глубинного безразличия к ребенку выступает также и попустительский, снисходительный стиль отношения к его поведению, когда родители не придают значения проступкам детей и считают, что "все дети такие" и "мы сами такими были". Они благодушны, спокойны; пробить брешь в их позиции трудно, т.к. реагировать на ситуацию они не расположены. Так ребенок, оторванный от матери или оказавшийся в индифферентной к нему среде проходит три стадии: протест, отчаяние и наконец отрешенность. В стадии протеста он сердится, что мать ушла от него, затем он теряет надежду, что она вернется, наконец его отчаяние переходит в отрешенность и он перестает реагировать.
На структуру защиты ребенка влияет не только холодность или безразличие, но и властность матери. Показано, что дети властных матерей проявляют много признаков ранней невротизации, и в дальнейшем они проявляются как особенности их характера: застенчивость, устойчивые страхи, повышенная тревожность или излишняя покорность. Вариантом повышенной властности родителей может также выступать демонстративный стиль по отношению к ребенку. Тогда родители, не стесняясь, всем на него жалуются, преувеличивая его вину и опасность проступков. Им ничего не стоит публично обозвать ребенка (например, бандитом или уличной девкой). Это приводит детей к утрате стыдливости, внутреннего контроля за своим поведением и к озлобленности по отношению к родителям.
Теплое чувство в отношениях "мать и дитя" в первые годы жизни защищает ребенка от многих расстройств. Вместе с тем, в случаях материнской сверхзаботы, когда не удовлетворяется потребность ребенка в свободе и автономии, последствия для личности могут быть столь же разрушительны. Многие обстоятельства роста и развития ребенка в семье провоцируют включение психологической защиты. Например, при частых или хронических заболеваниях чрезмерная забота родителей о ребенке и внимание к его здоровью и самочувствию нередко способствуют формированию у него стратегии "ухода в болезнь", которая может сохраниться и в характере взрослого.
Чрезмерная забота способствует организации вокруг ребенка круговой обороны по типу "наш ребенок всегда прав". В этом случае родители агрессивно настроены ко всем, кто указывает на неправильное поведение их детей. Такой "кумир семьи" часто возникает, когда ребенок поздний, долгожданный и единственный. Тогда на ребенка буквально "молятся" и все его прихоти немедленно исполняют. В такой семейной обстановке дети вырастают лживыми, жестокими и в дальнейшем трудно поддаются коррекции. Отражением сверхзаботы в дальнейшем может выступать педантично-подозрительный стиль семейных отношений, когда родители не доверяют своим детям, тотально их контролируют и стараются полностью изолировать от сверстников.
Ситуация позднего ребенка у немолодых родителей, когда он становится "кумиром семьи", может привести его к систематической лживости, которая выступает как признак защитного поведения. Такая лживость может базироваться на реакциях оппозиции и компенсации и иметь в своей основе разные причины, например, потворствующий стиль воспитания или неправильное отношение к знаниям.
Во всех перечисленных случаях говорить о развитии полноценной, сбалансированной системы защиты не приходится. Эмоциональное отвержение и эмоциональный симбиоз, которые блокируют, соответственно, тенденцию к присоединению и тенденцию к отвержению как раз и являются теми экстремальными родительскими установками, которые затем переходят в типичные нарушения родительского поведения.
А такие нарушения могут быть весьма разнообразными. Перечисляя те из них, которые неизбежно нарушают безопасность ребенка и побуждают его формировать всевозможные способы защиты для ликвидации чувства изоляции и беспомощности, можно выделить:
Авторитарный жестокий отец, унижающий и обижающий ребенка, и слабая, потакающая мать, не способная защитить свое дитя, способствуют формированию в характере ребенка садистской жестокости на фоне излишней сентиментальности. В такой семье растут люди несамодостаточные, с постоянным ощущением собственной ущемленности, подчиняющие всю свою жизнь одной цели - самоутверждению любой ценой. При этом подавленная враждебность к авторитарному отцу может либо усилить страх перед ним и привести к еще большему подчинению, либо вызвать бунт. Становится понятным, что, расстраиваясь по поводу жестокости ребенка, нельзя упускать из виду, что она представляет собой манифестацию заниженной самооценки. Поэтому, сталкиваясь с проявлениями такого защитного поведения, надо не столько огорчаться и раздражаться, сколько проявлять терпение и, главное, любовь и дружескую снисходительность. Знать, что гневный бунт ребенка имеет реальные причины и в этом смысле справедлив, и понимать их обиду на тех людей, которых взрослые провозглашают добродетельными.
Нарушения отношений с родителями нередко обусловлено скрытым эмоциональным отвержением ребенка. Такие отец и мать не признаются себе, что тяготятся ребенком, если эта мысль возникает, то гонят ее от себя как недостойную и возмущаются, когда слышат подобное со стороны. Подавляя такое отношение, они подчеркнуто заботятся о своем чаде, чрезмерно утрированно внимательны к нему. Однако вынужденность заботы и недостаток тепла чувствуются, формируя у ребенка душевный конфликт и недоверие к миру. Поскольку у детей еще не выработалась избирательность, то часто это глобальный протест, против всего и всех вообще. Чем больше скрывает ребенок недовольство своим окружением, семьей, тем больше проецирует его на внешний мир, приобретая убеждение в том, что мир враждебен и страшен. Если ни в семье, ни в школе, ни в мечте ребенок не может самоутвердиться, если его компенсация не реализуется возникает бунт! Тогда поступают непрерывные жалобы на наглое, грубое, резкое поведение ребенка в школе и дома. Борясь с низкой оценкой своих достоинств окружающими, такой ребенок, как умеет, приписывает себе качества, повышающие его чувство собственного достоинства, уверенности в себе (идентифицируется с кем-то нехорошим, с позиции взрослых). Это квалифицируется взрослыми как наглость, ложь и зазнайство.
Родители и взрослые, страдающие от упрямства и капризов детей, не отдают себе отчета в том, что все это проявление бессилия ребенка. Огорчающее поведение ребенка нередко просто свидетельство излишнего стеснения его желаний, принуждения или плохого самочувствия. Однако далеко не всегда, даже поняв эти причины непослушания, родитель спешит на помощь. Самая простая помощь состоит в создании у ребенка убежденности в том, что он хороший и что родители его любят. Например, если несколько дней подряд записывать малейшие достижения ребенка и по вечерам читать их ему, приговаривая: "Вот какой ты замечательный!", то его поведение постепенно начнет улучшаться. Если же ребенок такой помощи не получает, то скрываемое представление о своей неполноценности, ущербности, усиливает в его характере замкнутость, робость, эгоцентризм или враждебность к окружающим. В таких условиях необходимость компенсации делает ребенка эгоцентричным: он все время хочет быть в центре внимания и непрерывно требует признания своих достоинств. Это раздражает общающихся с ним, и поэтому ребенок находится в постоянном конфликте с родителями и воспитателями.
Не менее важным является наличие в семье барьеров общения. Примером барьера общения может служить "замаскированная коммуникация". В этом случае родитель подтверждает содержание того, что ему сообщает ребенок, но в то же время отвергает интерпретацию, которую тот предлагает. Например, если ребенок жалуется, что ему плохо, родитель отвечает: "Ты не можешь так говорить, ведь у тебя все есть. Просто ты капризный и неблагодарный". В этом случае, ради спокойствия индивида, интерпретация его сообщения так искажается, что ее информационная роль сводится к нулю. Однако внутренняя напряженность у ребенка остается и может дать стимул к запуску конкретных защитных механизмов: подавления, замещения или рационализации.
Особую роль играет семья в формировании правильного, адекватного отношения ребенка к своей внешности. Родители должны приложить максимальные усилия для того, чтобы не зафиксировалось чувство собственной непривлекательности, поскольку оно может в дальнейшем привести к стойкому комплексу неполноценности и породить в характере замкнутость, робость, эгоцентризм и враждебность к окружающим людям. Предотвращая подобные защитные деформации и смещения, желательно снизить роль внешности в иерархии жизненных ценностей ребенка.
Успешность осознания половой принадлежности также в основном определяется отношением к полу ребенка в семье. В 6-7 лет ребенок окончательно осознает необратимость своей половой принадлежности. Осознание своей половой роли предполагает понимание и того, как к этому относятся окружающие, насколько его пол соответствует их ожиданиям. Несовпадение желаемого и реального пола (кто я и кем я хочу быть?) порождает конфликт и проявляется в поведении. Совершенно ясно, что крайне нежелательно поддерживать мнение девочки, что лучше бы она родилась мальчиком, и вообще говорить, что родители мечтали о мальчике. Аналогично не стоит одинокой маме при мальчике говорить своим приятельницам, что ей очень жаль, что у нее мальчик, т.к. девочка ближе к маме, мягче и с ней проще управляться. Одна женщина в этой связи вспоминала, как ожидание ее родителями мальчика окрасило все ее детство в мрачные тона:
У моих родителей первым ребенком была девочка, и они очень хотели, чтобы вторым родился мальчик. Когда снова родилась девочка, они были сильно разочарованы. На моих детских фотографиях я часто в брючках и беретике или острижена наголо, как мальчик. Даже когда я стала взрослой, родители относились ко мне, как к мальчику. Когда я сразу после окончания института вышла замуж:, они огорчились, поскольку хотели, чтобы я, как сын, прежде всего заботилась о своей карьере.
Что же заставляет ребенка включать особые способы переработки тревожащей информации? - Необходимость защитить себя! Что при этом защищается? Положительное отношение к себе (самопринятие) и ощущение себя как достойного, полноценного, независимого. При этом ребенок сталкивается с тем, что нормы, формирующие отношение к нему взрослых, ему непонятны. Это нередко приводит к формированию у детей двойной морали, части которой могут не совпадать и порождать глубинный конфликт. Одна предназначена для мира взрослых и отражает понимание поверхностное, достигаемое просто повторением слов взрослых; другая используется для себя и своих сверстников. Только когда ребенок встречает истинное понимание и признание своих чувств и своего состояния, он способен преодолеть внутреннее расхождение морали и его поведение становится более целостным.
Игрушки оказывают ребенку неоценимую помощь в самозащите. Они позволяют ребенку вынести наружу раздвоение, проецируя на них свои различные ипостаси. Поэтому одним из эффективных способов помощи ребенку в разрядке возникших очагов напряженности и предотвращения протестных реакций является создание условий для переноса воздействий и чувств на игрушку. Здесь важна любимая игрушка, "общаясь" с которой ребенок учится проявлять индивидуальную заботу, защиту, покровительство, сопереживать ей. Тогда она может выполнять роль объекта для снятия напряжения. Например, ребенку предстоит операция. Помимо самой операции, мощным травмирующим моментом для ребенка является неопределенность, страх и оторванность от дома. Используют такой маневр. Разрешают ребенку прийти в больницу со своим мишкой. Доктор ставит диагноз мишке и просит ребенка полечить его. Мишке делают укол, а потом медсестра и ребенок оперируют его, перевязывают и укладывают в постель. Все это делается для того, чтобы ребенок мог как можно лучше выразить свои опасения и страхи. Медсестра чутко реагирует на беспокойство ребенка и утешает его на каждой стадии "операции" мишки.
При помощи игры ребенок разрешает свои внутренние конфликты. Когда он играет в "дочки-матери", в великана и его убийцу, в зверя и охотника, учителя и ученика, милиционера и водителя, он проецирует наружу (экстериоризирует) свою внутреннюю драму и тем самым разряжает свои душевные конфликты. (Эта разрядка в некотором смысле аналогична катарсису творческой личности в момент творения.) Важно отметить, что выход "запрещенных" побуждений часто связан либо с замещением, либо с регрессией. В первом случае агрессия проявиться в игре может, поскольку в ней она направлена не на значимых людей, а только на их "заместителей". Во втором случае наблюдается обращение обычных ролей. Достаточно зрелый в обычном поведении ребенок часто играет роль младенца.
Игра представляет собой попытку детей не только отреагировать на ситуацию, но и организовать свой опыт. У ребенка создаются условия для упорядочивания тревожащего опыта и вынесения на осознаваемый уровень своих переживаний. Вместо того чтобы выражать свои чувства в словах (чего ребенок еще не умеет), он может закопать в песок или застрелить дракона либо отшлепать куклу, замещающую маленького братца. Для детей игрушки слова, а игра его речь. Ребенок проявляет в игре свои чувства и таким образом выводит их на поверхность, получая возможность взглянуть на них со стороны и либо научиться управлять ими, либо отказаться от них. Гнев, страх, соперничество между братьями и сестрами, кризисы и семейные конфликты могут изображаться непосредственно, когда ребенок разыгрывает сценки с человеческими фигурками. Кроме того, ребенок игрой управляет, т.е. он становится активным.
Обычная совместная игра с родителями или другими взрослыми позволяет в аллегорической форме воспроизвести некоторые конфликтные семейные отношения. Тогда ребенок получает шанс отреагировать в эмоциональной экспрессии накопившееся напряжение. При этом надо иметь в виду, что страхи перед сказочными персонажами проходят быстрее, если эти персонажи представлены действительно жестокими, коварными, мстительными и злопамятными. В этом случае эффективнее включается психологическая защита, ответные действия становятся более активными, а результаты более оптимистичными. Другим способом дать отреагировать ребенку свои проблемы является рисование (один из видов арт-терапии). В этом случае рисунок выступает как средство усиления чувства идентичности ребенка, помогает ему узнать себя и свои возможности. Так, каракули, представляющие в норме исходную стадию детского рисунка, обнаруживаясь в более старшем возрасте, отражают чувство одиночества и беспомощности. Наблюдаемые у детей постарше стереотипные, схематические изображения типа пиктограмм часто реализуют функцию сублимации и манифестируют защиту.
Работая с детьми, переходя от наблюдения особенностей рисунков данного ребенка к обучению его другим формам отражения действительности (например, лепке, строительству из песка, письму, рассказу), можно тем самым корректировать подсознательные очаги напряженности.
Большое практическое значение имеет работа со сновидениями ребенка. Известны даже некоторые классические формы детских архетипических снов, которые ребенок может видеть неоднократно. Иногда дети даже пытаются их нарисовать с целью отреагировать и тем самым защититься от неблагоприятных, раздражающих воздействий тяжелой семейной жизни. Специально организованное рисование пугающих и повторяющихся сновидений позволяет детям осознавать и изживать свои травмирующие переживания.
#
В многочисленных исследованиях ранние межличностные взаимодействия ребенка однозначно оцениваются как определяющий фактор его дальнейшего психического развития и социальной адаптации. Анализируя литературные данные, можно выделить два взаимодополняющих взгляда на онтогенез психологической защиты через призму детско-родительского взаимодействия. Защитные механизмы возникают у ребенка как результат:
- усвоения демонстрируемых родителями образцов защитного поведения,
- негативного воздействия со стороны родителей.
В широко известных экспериментах Г.Харлоу, новорожденных обезьянок разлучали с матерями и отдавали на "попечение" искусственным, "суррогатным" матерям, которые представляли собой проволочные муляжи или такие же куклы-муляжи, обтянутые бархатным покрытием. Лишенные материнской заботы и общения с другими животными, эти обезьянки, когда выросли, не умели себя вести в среде других обезьян, т.к. были либо излишне доминантными, либо, напротив, чрезмерно уступчивыми и подчиненными. Аналогично и у детей изоляция от матери или другого близкого человека в раннем детстве может привести к аномалиям социального поведения, повышенной уязвимости или усилению агрессивности и даже к снижению интеллекта ребенка. Таким образом, биологический смысл раннего запечатлевания (импринтинга) можно напрямую связать с образованием системы психологической защиты, при невозможности сформировать которую необратимо наступают изменения в поведении.
Под негативным воздействием со стороны родителей подразумевают недостаточное удовлетворение базовых потребностей ребенка. Так, если ребенок не имеет правильного и постоянного материнского ухода (не удовлетворяется потребность в привязанности и безопасности) у него быстро развивается болезненное состояние напряжения. В этих условиях младенец, лишенный ухода матери, в качестве защитной компенсации будет стараться стимулировать себя ритмическими движениями тела, например, стукаясь лбом или сильно раскачиваясь.
У холодных и безразличных матерей младенцы часто бывают напряженными, сопротивляющимися. Они даже сосать не хотят, а иногда становятся совершенно отчужденными, впадая в состояние, близкое к ступору (вариант реакции пассивного протеста). Вариантом глубинного безразличия к ребенку выступает также и попустительский, снисходительный стиль отношения к его поведению, когда родители не придают значения проступкам детей и считают, что "все дети такие" и "мы сами такими были". Они благодушны, спокойны; пробить брешь в их позиции трудно, т.к. реагировать на ситуацию они не расположены. Так ребенок, оторванный от матери или оказавшийся в индифферентной к нему среде проходит три стадии: протест, отчаяние и наконец отрешенность. В стадии протеста он сердится, что мать ушла от него, затем он теряет надежду, что она вернется, наконец его отчаяние переходит в отрешенность и он перестает реагировать.
На структуру защиты ребенка влияет не только холодность или безразличие, но и властность матери. Показано, что дети властных матерей проявляют много признаков ранней невротизации, и в дальнейшем они проявляются как особенности их характера: застенчивость, устойчивые страхи, повышенная тревожность или излишняя покорность. Вариантом повышенной властности родителей может также выступать демонстративный стиль по отношению к ребенку. Тогда родители, не стесняясь, всем на него жалуются, преувеличивая его вину и опасность проступков. Им ничего не стоит публично обозвать ребенка (например, бандитом или уличной девкой). Это приводит детей к утрате стыдливости, внутреннего контроля за своим поведением и к озлобленности по отношению к родителям.
Теплое чувство в отношениях "мать и дитя" в первые годы жизни защищает ребенка от многих расстройств. Вместе с тем, в случаях материнской сверхзаботы, когда не удовлетворяется потребность ребенка в свободе и автономии, последствия для личности могут быть столь же разрушительны. Многие обстоятельства роста и развития ребенка в семье провоцируют включение психологической защиты. Например, при частых или хронических заболеваниях чрезмерная забота родителей о ребенке и внимание к его здоровью и самочувствию нередко способствуют формированию у него стратегии "ухода в болезнь", которая может сохраниться и в характере взрослого.
Чрезмерная забота способствует организации вокруг ребенка круговой обороны по типу "наш ребенок всегда прав". В этом случае родители агрессивно настроены ко всем, кто указывает на неправильное поведение их детей. Такой "кумир семьи" часто возникает, когда ребенок поздний, долгожданный и единственный. Тогда на ребенка буквально "молятся" и все его прихоти немедленно исполняют. В такой семейной обстановке дети вырастают лживыми, жестокими и в дальнейшем трудно поддаются коррекции. Отражением сверхзаботы в дальнейшем может выступать педантично-подозрительный стиль семейных отношений, когда родители не доверяют своим детям, тотально их контролируют и стараются полностью изолировать от сверстников.
Ситуация позднего ребенка у немолодых родителей, когда он становится "кумиром семьи", может привести его к систематической лживости, которая выступает как признак защитного поведения. Такая лживость может базироваться на реакциях оппозиции и компенсации и иметь в своей основе разные причины, например, потворствующий стиль воспитания или неправильное отношение к знаниям.
Во всех перечисленных случаях говорить о развитии полноценной, сбалансированной системы защиты не приходится. Эмоциональное отвержение и эмоциональный симбиоз, которые блокируют, соответственно, тенденцию к присоединению и тенденцию к отвержению как раз и являются теми экстремальными родительскими установками, которые затем переходят в типичные нарушения родительского поведения.
А такие нарушения могут быть весьма разнообразными. Перечисляя те из них, которые неизбежно нарушают безопасность ребенка и побуждают его формировать всевозможные способы защиты для ликвидации чувства изоляции и беспомощности, можно выделить:
- прямое и непрямое доминирование,
- безразличие,
- нестабильное поведение,
- недостаток уважения к индивидуальным потребностям ребенка,
- недостаток реального руководства,
- слишком большое восхищение или его полное отсутствие,
- недостаток теплоты,
- понуждение принимать чью-то сторону в родительских спорах,
- слишком большую или слишком малую ответственность,
- сверхпротекцию,
- изоляцию от других детей,
- несправедливость,
- дискриминацию,
- невыполнение обещаний,
- враждебную атмосферу и пр.
Авторитарный жестокий отец, унижающий и обижающий ребенка, и слабая, потакающая мать, не способная защитить свое дитя, способствуют формированию в характере ребенка садистской жестокости на фоне излишней сентиментальности. В такой семье растут люди несамодостаточные, с постоянным ощущением собственной ущемленности, подчиняющие всю свою жизнь одной цели - самоутверждению любой ценой. При этом подавленная враждебность к авторитарному отцу может либо усилить страх перед ним и привести к еще большему подчинению, либо вызвать бунт. Становится понятным, что, расстраиваясь по поводу жестокости ребенка, нельзя упускать из виду, что она представляет собой манифестацию заниженной самооценки. Поэтому, сталкиваясь с проявлениями такого защитного поведения, надо не столько огорчаться и раздражаться, сколько проявлять терпение и, главное, любовь и дружескую снисходительность. Знать, что гневный бунт ребенка имеет реальные причины и в этом смысле справедлив, и понимать их обиду на тех людей, которых взрослые провозглашают добродетельными.
Нарушения отношений с родителями нередко обусловлено скрытым эмоциональным отвержением ребенка. Такие отец и мать не признаются себе, что тяготятся ребенком, если эта мысль возникает, то гонят ее от себя как недостойную и возмущаются, когда слышат подобное со стороны. Подавляя такое отношение, они подчеркнуто заботятся о своем чаде, чрезмерно утрированно внимательны к нему. Однако вынужденность заботы и недостаток тепла чувствуются, формируя у ребенка душевный конфликт и недоверие к миру. Поскольку у детей еще не выработалась избирательность, то часто это глобальный протест, против всего и всех вообще. Чем больше скрывает ребенок недовольство своим окружением, семьей, тем больше проецирует его на внешний мир, приобретая убеждение в том, что мир враждебен и страшен. Если ни в семье, ни в школе, ни в мечте ребенок не может самоутвердиться, если его компенсация не реализуется возникает бунт! Тогда поступают непрерывные жалобы на наглое, грубое, резкое поведение ребенка в школе и дома. Борясь с низкой оценкой своих достоинств окружающими, такой ребенок, как умеет, приписывает себе качества, повышающие его чувство собственного достоинства, уверенности в себе (идентифицируется с кем-то нехорошим, с позиции взрослых). Это квалифицируется взрослыми как наглость, ложь и зазнайство.
Родители и взрослые, страдающие от упрямства и капризов детей, не отдают себе отчета в том, что все это проявление бессилия ребенка. Огорчающее поведение ребенка нередко просто свидетельство излишнего стеснения его желаний, принуждения или плохого самочувствия. Однако далеко не всегда, даже поняв эти причины непослушания, родитель спешит на помощь. Самая простая помощь состоит в создании у ребенка убежденности в том, что он хороший и что родители его любят. Например, если несколько дней подряд записывать малейшие достижения ребенка и по вечерам читать их ему, приговаривая: "Вот какой ты замечательный!", то его поведение постепенно начнет улучшаться. Если же ребенок такой помощи не получает, то скрываемое представление о своей неполноценности, ущербности, усиливает в его характере замкнутость, робость, эгоцентризм или враждебность к окружающим. В таких условиях необходимость компенсации делает ребенка эгоцентричным: он все время хочет быть в центре внимания и непрерывно требует признания своих достоинств. Это раздражает общающихся с ним, и поэтому ребенок находится в постоянном конфликте с родителями и воспитателями.
Не менее важным является наличие в семье барьеров общения. Примером барьера общения может служить "замаскированная коммуникация". В этом случае родитель подтверждает содержание того, что ему сообщает ребенок, но в то же время отвергает интерпретацию, которую тот предлагает. Например, если ребенок жалуется, что ему плохо, родитель отвечает: "Ты не можешь так говорить, ведь у тебя все есть. Просто ты капризный и неблагодарный". В этом случае, ради спокойствия индивида, интерпретация его сообщения так искажается, что ее информационная роль сводится к нулю. Однако внутренняя напряженность у ребенка остается и может дать стимул к запуску конкретных защитных механизмов: подавления, замещения или рационализации.
Особую роль играет семья в формировании правильного, адекватного отношения ребенка к своей внешности. Родители должны приложить максимальные усилия для того, чтобы не зафиксировалось чувство собственной непривлекательности, поскольку оно может в дальнейшем привести к стойкому комплексу неполноценности и породить в характере замкнутость, робость, эгоцентризм и враждебность к окружающим людям. Предотвращая подобные защитные деформации и смещения, желательно снизить роль внешности в иерархии жизненных ценностей ребенка.
Успешность осознания половой принадлежности также в основном определяется отношением к полу ребенка в семье. В 6-7 лет ребенок окончательно осознает необратимость своей половой принадлежности. Осознание своей половой роли предполагает понимание и того, как к этому относятся окружающие, насколько его пол соответствует их ожиданиям. Несовпадение желаемого и реального пола (кто я и кем я хочу быть?) порождает конфликт и проявляется в поведении. Совершенно ясно, что крайне нежелательно поддерживать мнение девочки, что лучше бы она родилась мальчиком, и вообще говорить, что родители мечтали о мальчике. Аналогично не стоит одинокой маме при мальчике говорить своим приятельницам, что ей очень жаль, что у нее мальчик, т.к. девочка ближе к маме, мягче и с ней проще управляться. Одна женщина в этой связи вспоминала, как ожидание ее родителями мальчика окрасило все ее детство в мрачные тона:
У моих родителей первым ребенком была девочка, и они очень хотели, чтобы вторым родился мальчик. Когда снова родилась девочка, они были сильно разочарованы. На моих детских фотографиях я часто в брючках и беретике или острижена наголо, как мальчик. Даже когда я стала взрослой, родители относились ко мне, как к мальчику. Когда я сразу после окончания института вышла замуж:, они огорчились, поскольку хотели, чтобы я, как сын, прежде всего заботилась о своей карьере.
Что же заставляет ребенка включать особые способы переработки тревожащей информации? - Необходимость защитить себя! Что при этом защищается? Положительное отношение к себе (самопринятие) и ощущение себя как достойного, полноценного, независимого. При этом ребенок сталкивается с тем, что нормы, формирующие отношение к нему взрослых, ему непонятны. Это нередко приводит к формированию у детей двойной морали, части которой могут не совпадать и порождать глубинный конфликт. Одна предназначена для мира взрослых и отражает понимание поверхностное, достигаемое просто повторением слов взрослых; другая используется для себя и своих сверстников. Только когда ребенок встречает истинное понимание и признание своих чувств и своего состояния, он способен преодолеть внутреннее расхождение морали и его поведение становится более целостным.
Игрушки оказывают ребенку неоценимую помощь в самозащите. Они позволяют ребенку вынести наружу раздвоение, проецируя на них свои различные ипостаси. Поэтому одним из эффективных способов помощи ребенку в разрядке возникших очагов напряженности и предотвращения протестных реакций является создание условий для переноса воздействий и чувств на игрушку. Здесь важна любимая игрушка, "общаясь" с которой ребенок учится проявлять индивидуальную заботу, защиту, покровительство, сопереживать ей. Тогда она может выполнять роль объекта для снятия напряжения. Например, ребенку предстоит операция. Помимо самой операции, мощным травмирующим моментом для ребенка является неопределенность, страх и оторванность от дома. Используют такой маневр. Разрешают ребенку прийти в больницу со своим мишкой. Доктор ставит диагноз мишке и просит ребенка полечить его. Мишке делают укол, а потом медсестра и ребенок оперируют его, перевязывают и укладывают в постель. Все это делается для того, чтобы ребенок мог как можно лучше выразить свои опасения и страхи. Медсестра чутко реагирует на беспокойство ребенка и утешает его на каждой стадии "операции" мишки.
При помощи игры ребенок разрешает свои внутренние конфликты. Когда он играет в "дочки-матери", в великана и его убийцу, в зверя и охотника, учителя и ученика, милиционера и водителя, он проецирует наружу (экстериоризирует) свою внутреннюю драму и тем самым разряжает свои душевные конфликты. (Эта разрядка в некотором смысле аналогична катарсису творческой личности в момент творения.) Важно отметить, что выход "запрещенных" побуждений часто связан либо с замещением, либо с регрессией. В первом случае агрессия проявиться в игре может, поскольку в ней она направлена не на значимых людей, а только на их "заместителей". Во втором случае наблюдается обращение обычных ролей. Достаточно зрелый в обычном поведении ребенок часто играет роль младенца.
Игра представляет собой попытку детей не только отреагировать на ситуацию, но и организовать свой опыт. У ребенка создаются условия для упорядочивания тревожащего опыта и вынесения на осознаваемый уровень своих переживаний. Вместо того чтобы выражать свои чувства в словах (чего ребенок еще не умеет), он может закопать в песок или застрелить дракона либо отшлепать куклу, замещающую маленького братца. Для детей игрушки слова, а игра его речь. Ребенок проявляет в игре свои чувства и таким образом выводит их на поверхность, получая возможность взглянуть на них со стороны и либо научиться управлять ими, либо отказаться от них. Гнев, страх, соперничество между братьями и сестрами, кризисы и семейные конфликты могут изображаться непосредственно, когда ребенок разыгрывает сценки с человеческими фигурками. Кроме того, ребенок игрой управляет, т.е. он становится активным.
Обычная совместная игра с родителями или другими взрослыми позволяет в аллегорической форме воспроизвести некоторые конфликтные семейные отношения. Тогда ребенок получает шанс отреагировать в эмоциональной экспрессии накопившееся напряжение. При этом надо иметь в виду, что страхи перед сказочными персонажами проходят быстрее, если эти персонажи представлены действительно жестокими, коварными, мстительными и злопамятными. В этом случае эффективнее включается психологическая защита, ответные действия становятся более активными, а результаты более оптимистичными. Другим способом дать отреагировать ребенку свои проблемы является рисование (один из видов арт-терапии). В этом случае рисунок выступает как средство усиления чувства идентичности ребенка, помогает ему узнать себя и свои возможности. Так, каракули, представляющие в норме исходную стадию детского рисунка, обнаруживаясь в более старшем возрасте, отражают чувство одиночества и беспомощности. Наблюдаемые у детей постарше стереотипные, схематические изображения типа пиктограмм часто реализуют функцию сублимации и манифестируют защиту.
Работая с детьми, переходя от наблюдения особенностей рисунков данного ребенка к обучению его другим формам отражения действительности (например, лепке, строительству из песка, письму, рассказу), можно тем самым корректировать подсознательные очаги напряженности.
Большое практическое значение имеет работа со сновидениями ребенка. Известны даже некоторые классические формы детских архетипических снов, которые ребенок может видеть неоднократно. Иногда дети даже пытаются их нарисовать с целью отреагировать и тем самым защититься от неблагоприятных, раздражающих воздействий тяжелой семейной жизни. Специально организованное рисование пугающих и повторяющихся сновидений позволяет детям осознавать и изживать свои травмирующие переживания.
Источник: "Психологическая защита у детей" (И.М.Никольская Р.М.Грановская)
Скачать книгу 
#
Эту статью ещё не комментировали Написать комментарий